Бондаренко: Лена Белякова перешла с высоты, она раньше в высоту прыгала. Она тренировалась у Сергеева и прыгала 1 м 65 см пять лет подряд. Это первый разряд. Она поступила в институт и решила не продолжать дальше тренироваться. Я предложил Лене попробовать прыгать с шестом. Вот это было мое начало. Вторая ступень - я купил пять шестов на свои деньги. Потому, что я тогда еще не работал в "Луче", да и нигде не работал, и шестов в стране тогда у нас тоже не было. Я купил шесты и стал на них тренировать Лену. А Юлию Голубчикову привели родители. Сказали: "Вы знаете, нам посоветовали прийти к Вам".

Бондаренко: Света пришла из гимнастики. Она мастер спорта международного класса по спортивной гимнастике. Помог в этом тренер Владимир Андреевич Сафронов, он еще меня тренировал, в то время, когда я учился в спортивном интернате. Он знал, что Света хочет закончить заниматься гимнастикой, и посоветовал ей попробовать прыгать с шестом. Как-то летом Света пришла ко мне на тренировку, попробовала прыгать и ей не понравилось. А через полгода снова пришла и сказала, что отдохнула от гимнастики и готова прыгать с шестом. Ей не хотелось совсем уходить из спорта и хотелось добиться успеха.

Бондаренко: У Пети Бочкарева тренер уехал работать за границу, и он остался один. Денис в тот период тоже оказался без тренера. Они особого от меня ничего не ждали, наверное, хотели, чтобы я был тем человеком, который за ними хотя бы смотрел на тренировке. Но роль консультанта меня устроить не могла. Я привык к делу относиться серьезно. Я начал от них что-то требовать, заставлять, гонять. Наверное, это им сильно не нравилось, ведь они уже были в то время взрослыми состоявшимися спортсменами. Но сами попросили - поэтому им пришлось терпеть и тренироваться.

Бондаренко: Психология разная. Как ни странно, девчонки более терпеливые и по-спортивному более злые. А ребята более мягкие оказались. Даже никогда не думал, что это так.

Бондаренко: Я думаю, что родители в ближайшее время разберутся. Многие родители, например, не знают, что если в юниорском возрасте мальчик прыгают с шестом 5 м, а девочка - 4 м и выше, то их берут в США на обучение в любой университет. Университеты США звонят, собирают по странам лучших, как они считают, молодых легкоатлетов и дают им бесплатное обучение. Нам, например, звонили из Техасского университета. Что такое университет в США? Стоимость обучения в американском университете - 23 тысячи долларов в год. Туда же входит питание, спортивная экипировка и все остальное, английский язык. А через пять лет можно получить вид на жительство и остаться в Америке. Многие родители захотят этого. Просто многие об этом не знают. Что касается "зарабатывания" денег, то в мире сейчас тенденция направлена на то, что основную массу денег зарабатывает победитель. Резкий перепад в оплате между победителем и вторым или третьим призером.

Бондаренко: Пока, да. Поэтому у нас и становится все меньше и меньше тренеров. А в теннисе, хоккее и футболе появляются все время новые тренерские имена.

Бондаренко: Конечно. Материальная сторона дела - это одно, но на первом месте должно стоять достижение наивысшего результата. Что такое успех? Человек из ничего становится всем. Его знает весь мир!

Феофанова: Скучно стало сидеть дома. Решила попробовать. Ничто на меня не давило: получится - хорошо, не получится - значит, не получится.

Бондаренко: Мы просто продолжали заниматься техникой и повышать определенные физические качества. Те качества, которых не хватало для более высокого прыжка. Вообще, думали и работали в этом направлении.

Феофанова: Это были международные коммерческие соревнования в Дортмунде.

Феофанова: Я была и морально и физически готова установить мировой рекорд.

Феофанова: 4 м 60 см взяла со второй попытки, а 4 м 64 см - с третьей.

Феофанова: Нет. И даже не тренер. И не зрители. Я ничего не видела и ничего не слышала вокруг в тот момент. Просто я знала, что у меня осталась единственная третья попытка. Если я не возьму высоту, то проиграю. После того, как взяла высоту, установив новый мировой рекорд, было много эмоций. Пережила слишком сильное нервное напряжение! Если бы я взяла высоту 4 м 65 см с первой попытки, мне бы так сильно нервничать не пришлось. Но я сама упустила свой шанс, и пришлось прыгать 4 м 70 см, чтобы выиграть.

Феофанова: Из-за технической ошибки - чуть-чуть "не дошла" до планки. Потом немного планку подвинула - и взяла 4 м 65 см. А немка Ивонне Бушбаум эту высоту взяла с первой попытки. Она просто идеально совершила свою попытку.

Феофанова: Нет. Психологически перед ответственными соревнованиями мне очень тяжело. Перед коммерческим стартом я практически не волнуюсь. Ну, допустим, проиграю? Ну и что? Выиграю следующий старт. Другое дело - официальные соревнования - Олимпийские игры, чемпионаты мира и Европы. Спортсмен моего уровня или должен приехать и бороться за победу или вовсе не приезжать. Неудача на чемпионате Европы или мира гораздо больше бьет по самолюбию, чем проигрыш на коммерческом старте.

Феофанова: Да, я прыгнула 3 м 90 см.

Феофанова: Я после того сезона стала тренироваться как-то по-другому. Пришлось немножко "повариться" в 1999 г., чтобы потом начать что-то понимать. Нельзя ничего не зная и ничего не умея, мечтать о чем-то. Рано. Нужно время.

Феофанова: Я первый раз выступала на таких крупных взрослых соревнованиях, и это оказалось непросто. Я не была еще спортсменом международного уровня, я еще была "домашним" спортсменом. Я не знала даже, как настраиваться на такие соревнования. Хотя для себя я в том сезоне сделала все возможное, даже на олимпиаду попала.

Феофанова: Не знаю. Там такие ощущения были, необъяснимые для меня. В Австралии я чувствовала себя плохо, голова "чужая" была. В этом году тоже ездили в Австралию, и то состояние, что было на олимпиаде, снова повторилось. Я была сама не своя, абсолютно. Действовала, как будто я автомат.

Феофанова: Мы в Эдмонтон раньше приехали. Первая прыжковая тренировка в Эдмонтоне прошла при таких же ощущениях, как в Австралии. Но я решила, что так нельзя. И старалась эти ощущения волевыми усилиями преодолеть. Потом одну тренировку сделала нормально, вошла в русло, и стало все получаться. Я думаю, все дело было в акклиматизации.

Феофанова: Мы прилетели 26 июля, а соревнования состоялись 4 августа. За 8 дней.

Феофанова: Нет, я не спорю. Что тут спорить-то?

Феофанова: Это происходит в том случае, когда тренер не двигается, не растет вместе со спортсменом. Если тренер не растет, а остается на прежнем уровне, то такая ситуация возможна.

Феофанова: Нет, у нас таких расхождений никогда не было и быть не может. Я вижу технику прыжка глазами тренера. Но я не могу прыгать его прыжком. Я стараюсь приблизиться к его пониманию прыжка, как он понимает. В принципе, я представляю себе прыжок точно так же, как тренер. Если делать "мужской" прыжок, т.е. технически делать все так, как делают ребята, которые 6 м прыгают, то, конечно, прыгнуть можно очень высоко.

Феофанова: Много.

Феофанова: Общий. Мы все делаем: и спринт бегаем, ядро толкаем, прыгаем в длину и высоту. Потому, что нам нужна атака под разным углом. Соответственно, много времени уделяем упражнениям со штангой и гимнастике.

Феофанова: Конечно несколько, раз шесть.

Феофанова: Пока нет, потому, что тренерская работа такая неблагодарная...

Феофанова: Себя. Я всегда обвиняю только себя. Практически не бывает, чтобы я в своей неудаче обвиняла тренера, если только стойки не подошли. А если со стойками все в порядке, то виновата я сама.

Феофанова: Честно говоря, в день финальных состязаний я очень плохо себя чувствовала, поэтому серебряная медаль чемпионата мира - это было все возможное и невозможное, что я смогла сделать.

Феофанова: Стэйси на 9 лет меня старше и успела многое в спорте сделать. Она перешла из многоборья. Победила еще в 1997 г. в Париже на зимнем чемпионате мира и на летнем чемпионате мира в Севилье в 1999 г. победила. И олимпиаду 2000 г., на которой впервые дебютировал женский прыжок с шестом, Стэйси также выиграла. Она всегда была очень сильна.

Феофанова: Ивонне Бушбаум из Германии, полячка Моника Перек, а американские прыгуньи все намного старше меня.

Феофанова: Нет. Они всем посчитали по одной лишней попытке и мне в том числе, но сразу исправили свою ошибку. У меня нет претензий к судьям, кроме того, что они уж очень медленно устанавливали планку.

Феофанова: Нет. Звездной болезнью я переболела еще в детстве. Я уже психологически сформировавшийся человек, звездная болезнь мне не страшна.

Феофанова: Но ответственность какая! Проще "догонять", чем "убегать".

Феофанова: Это высота пока для меня остается только мечтой.

Феофанова: Когда нет технических проблем, то проще тренироваться один на один с тренером. Но если есть проблемы, мне нужно переключение на других спортсменов. Вообще, легче и веселее тренироваться в группе. Иногда получается так, что спортсмен, который рядом с тобой тренируется, помогает донести до сознания то, что хочет, но не может донести тренер. То же самое говорит, но как бы другими словами.

Феофанова: На соревнования, смотреть, как я выступаю, мама никогда не ходила. Ни на гимнастику, ни на легкую атлетику. Прямую трансляцию соревнований по телевизору мама тоже никогда не смотрит. А вот, когда уже все известно, в записи может посмотреть.

Бондаренко: Особенностей никаких нет. Просто у Светы есть определенные положительные качества, и я стараюсь использовать эти качества для развития прыжка. Например, у Светы очень высокая скорость отталкивания, гимнастика хорошая. Она имеет то, что многие прыгуны не имеют. Мужчины даже не имеют половину того, что она имеет по отношении к себе. Например, относительная сила. По этому показателю Света мужчинам ни в чем не уступает. Она весит 49-50 кг, а штангу жмет лежа 70 кг. В гимнастике: за счет маха она попадает в стойку "из любого снаряда" - будь то брусья, перекладина или кольца. Почти никто в мире из прыгунов этого не делает. И я стараюсь эти качества использовать для того, чтобы "засунуть" ее на определенный шест, хват, который ей даст возможность прыгать все выше и выше.

Бондаренко: Да. Мы платим деньги и ходим на гимнастику в зал ЦСКА. Там есть все снаряды, и мы работаем. У нас специфическая гимнастика для прыгунов с шестом. Помимо гимнастических снарядов используем специальные тренажеры. Когда я тренировался в Ярославле, у нас целый зал был тренажеров, различных амортизаторов и других приспособлений, на которых можно было быстрее освоить определенные движения именно для прыжка с шестом.

Бондаренко: Нет. Тренажеры мы все сделали сами. Искали специально авиационную резину, вешали ее. Канаты делали из кабеля. Это для нас непростой снаряд - он должен гнуться, как шест. Я сам выдумываю под свой вид тренажеры.

Бондаренко: По природным качествам, может быть, да. Но в шесте очень важен рост спортсмена. А Света роста невысокого.

Бондаренко: Скорее всего, Павла Герасимова. Еще неплохо выглядит Евгений Смирягин из Санкт-Петербурга. Но он мягкий очень по характеру. Если у него все получается, то он прыгает высоко. Но, если, что называется, "не пошло", то ситуацию он уже переломить не может - напрягать себя сильно не будет. Все остальные спортсмены примерно на одном уровне.

Бондаренко: Света Феофанова прыгает на шестах фирмы "Спирит", которые производятся в Неваде, США. Почему именно на этих? Потому что чувствует себя более уверенно именно на них, чем на других. Пробовала прыгать на карбоновых шестах, но они чуть "быстрее", и она "в них" не успевает.

Бондаренко: Нет. Начинали мы с фирмы "Нордик", потому что у нас тогда не было для Светы, под ее вес шестов марки "Спирит". Поэтому пришлось прыгать на шестах фирмы "Нордик", и с них она уже перешла на "Спирит". Они немного по-другому работают.

Бондаренко: Шест варят в печке. Это такая специальная печь. Когда еще не готовый шест находится в печи, из него как бы плетут, так называемую, "корзину", которая дает возможность шесту сгибаться в разных местах. Если "корзина" смещена в одну сторону - значит, шест в одной стороне сгибается, если в другую, значит - в другую. Самые прочные шесты сделаны из фибергласса фирмы "Спирит" или обыкновенные "Пейсер", которые до этого у нас были. Карбон - более хрупкий материал, хотя сейчас, кажется, нашли способ делать прочный карбоновый шест. До недавнего времени карбоновые шесты часто ломались. Если где-то скол или шест нечаянно ударить или правильно не доделать прыжок, то карбоновый шест может сломаться. У меня в личной практике такие случаи были. Поэтому, несмотря на то, что карбоновые шесты легче, многие спортсмены предпочитают прыгать на шестах фирмы "Спирит". Среди атлетов, которые предпочитают карбоновые шесты и среди тех, кто прыгает на "Спирите" даже идет такое своеобразное состязание. Например, на недавних состязаниях Кубка Европы я заметил человека из фирмы "Пейсер", который записывал, сколько атлетов прыгают на шестах фирмы "Спирит" и сколько на шестах фирмы "Пейсер". У них вот такая негласная конкуренция. Такой же подсчет идет по числу завоеванных медалей и по числу установленных рекордов. На "Спирите" или на карбоне? Так они борются за свой рынок. Таким образом, как бы привлекая к себе спортсменов.

Бондаренко: Цена колеблется в зависимости от длины шеста. Самые короткие шесты - детские. Их длина 3 м 50 см. Такие шесты фирмы "Спирит" стоят 120-130 долларов за штуку. А если взять мужской шест этой же фирмы, длина которого 5 м 20 см, то он уже стоит около 500 долларов.

Феофанова: Сейчас уже не используем. А раньше прыгали на них потому, что не было других "мягких" шестов. А сейчас, когда на тренировке прыгаешь с полного разбега, то необходим "жесткий" шест - это шест фирмы "Спирит".

Бондаренко: Несколько лет назад мы не могли себе позволить купить необходимое количество шестов фирмы "Спирит", так как они были достаточно дороги - долларов по четыреста. Поэтому имели для соревнований пять-шесть шестов более "жестких", для больших разбегов, а тренировались на более дешевых шестах. На тренировке на них можно было выполнять прыжки с небольших разбегов и делать другие упражнения. Конечно, все это было из-за нехватки средств - ведь, как правило, шесты приходится приобретать на свои личные деньги.

Бондаренко: Так мы сейчас и делаем. После успешного выступления Светланы на Чемпионате мира, нам фирма "Спирит" дала достаточное количество шестов бесплатно в целях рекламы и для тренировок, и для соревнований.

Бондаренко: Это не равнодушие. В каждой стране спорт занимает определенное место. Во Франции всегда были хорошие шестовики и, наверное, всегда будут при таком отношении государства. Программа развития спорта есть в каждой стране, каждом городе - и как в программе написано, так они и делают.

Бондаренко: Конечно. Еще за свои деньги. Вот какое это отношение к спорту? Я не знаю, как его назвать?

Феофанова: За границей в любом самом маленьком городке есть обязательно стадион.

Феофанова: Но он часто не предназначен для занятий спортом.

Бондаренко: Он по документам как бы есть и на карте есть... Но, как правило, беговой дорожки там нет или она непригодна для бега, т.к. положена лет двадцать назад, не говоря о прыжковых секторах. А это обязательное условие существования любого стадиона. Наш бывший соотечественник, тренер по шесту, который работает сейчас в США, рассказывал мне, что там городской государственный стадион каждый год заново обязательно полностью переукомплектовывается оборудованием. Там должны быть барьеры, штанга, там должны быть все необходимые спортивные снаряды. Причем на этом стадионе работает всего один человек, который и выдает этот инвентарь всем желающим. Если на стадион приходит тренер или ты самостоятельно хочешь потренироваться, то этот человек выдает тебе то оборудование и снаряды, которые ты попросишь, и ты имеешь право тренироваться на городском стадионе совершенно бесплатно. Есть еще и клубные стадионы, которые уже оборудованы по последнему слову техники и там совсем все по-другому - как бы дополнительно, очень много всего. Почему у нас этого нет? Наверное, мы не слишком заинтересованы в этом деле. Вот и получается, что олимпийский чемпион и чемпион мира Максим Тарасов всю жизнь прожил за границей!

Бондаренко: Вырос-то он здесь, но дальше продолжать расти уехал в 1991 г. за границу. И все его победы и на чемпионатах Европы, мира и Олимпийских играх связаны с венгерским клубом. Это же не просто так. Скорее всего, хорошие условия и позволили ему добиться таких успехов. А в Ярославле, где он тренировался (я, кстати, родом тоже оттуда), есть маты, определенное количество шестов для тренировок, но стадиона, так же как и в Москве, нет. Летом приходится тренироваться в манеже или что-то придумывать. Местный тренер сам сколотил какой-то помост, поставил его на землю в каком-то бывшем пионерском лагере, привез туда сам маты за свои деньги, и дети там тренируются. Это не условия для олимпийского чемпиона.

Бондаренко: Если бы я был человеком, который отвечает за спорт, я бы сказал, что минимум внимания и средств каждому виду спорта, учитывая индивидуальные особенности, надо выделять в любом случае. Но каждый вид спорта должен дополнительно зарабатывать у государства средства на развитие, согласно вкладу медалей, завоеванных на Олимпийских играх, чемпионатах мира и Европы. Если легкая атлетика имеет десять золотых медалей, то это должно давать ей право иметь определенные хорошие дополнительные средства для подготовки атлетов. Тоже должно быть и в клубах. Если московский легкоатлетический спортивный клуб "Луч" выигрывает Кубок Европейских Чемпионов, он должен иметь за это право на получение от города определенной финансовой поддержки для подготовки к следующему Кубку.

Бондаренко: Мне сложно об этом судить, т.к. я не футболист. Но считаю, что о тренере нужно судить только по выступлению его воспитанников на официальном большом старте. О нем можно судить по заслугам его спортсменов. Как выступили спортсмены - таков и тренер. Можно говорить, что тренер хороший. Но если его ученики не имеют успехов на Олимпийских игры, чемпионатах мира и Европы - то какой же это хороший тренер?

Бондаренко: Да. Я такой человек. Но сейчас, если подумаю об этом, то не знаю, как и сил хватило. Тогда много было проблем: не хватало шестов, не было матов, дорожки... Денег не было, чтобы ездить на соревнования и сборы.

Бондаренко: В Советском Союзе у тренера была очень хорошая зарплата - в полтора раза выше, чем на заводе. Тренеру не надо было ни с кем бороться. А сейчас зарплата тренера зависит конкретно от класса спортсмена, которого он тренирует. Поэтому сейчас каждый тренер стремится сам вырастить своих спортсменов и попытаться их довести до самого высокого уровня.

Бондаренко: На будущее. Вдруг кто талантливый появится...